Е. Н. Мачульский. Красногорская земля. Второе издание
Второе издание книги Евгения Николаевича Мачульского «Красногорская земля» было выпущено в 2006 году. По традиции, здесь мы приводим текстовую версию этой книги.
Скан книги можно скачать здесь
Уважаемые читатели-красногорцы!
Вашему вниманию предлагается второе, значительно дополненное издание книги Е. Н. Мачульского «Красногорская земля», которое подготовлено при участии администрации района и посвящается 65-летнему юбилею города Красногорска. В новой книге приводятся многие неизвестные прежде сведения, и я выражаю надежду, что она будет принята с большим интересом, так как территория нашего района, сравнительно небольшая, очень насыщена событиями и памятными датами.
Как город, Красногорск существует 65 лет. Между тем приближается 75-летие с того дня, как на карте Московской области появилось название нашего города, тогда рабочего поселка, — Красногорск, а 27 сентября 1932 года было принято решение о создании Красногорского района.
Однако история местности, где он расположен, уходит своими корнями в глубокую древность. Некоторые селения в нашем районе известны по документам с XIII–XV столетий. Они были связаны с жизнью и деятельностью многих исторических личностей. На территории города и района сохранились многие памятники археологии, архитектуры, памятные места истории и культуры. К сожалению, некоторые памятники истории нашего края оказались утраченными в процессе хозяйственной деятельности как в прошлом, так и в процессе современной застройки города и района. Поэтому сохранение оставшихся объектов истории и культуры становится первоочередной задачей для нас.
Земли Красногорского района расположены вдоль левого берега Москвы-реки. В отличие от ее правобережья, которое издавна называли «Подмосковной Швейцарией», здесь к реке не выходят массивы сосновых лесов и глубокие овраги, местность имеет более мягкий рельеф, но зато именно здесь во всей красоте открываются перед нами величественные просторы лугов и полей, обрамленные высокой грядой леса на противоположном берегу.
Долины мелких речек здесь просторны и просматриваются на большое расстояние. И на каждой из них мы встречаем живописные пруды, порой каскады прудов, которые придают особую прелесть окружающим лесам, где смешиваются хвойные и лиственные породы деревьев. Красота наших мест, как будто существовавшая извечно, на самом деле является результатом многовекового взаимодействия человека и природы. Пруды с давних времен создавались людьми для удовлетворения их хозяйственных и других потребностей, лесные массивы неоднократно меняли состав древесных пород, когда лиственный подлесок постепенно вытеснял хвойные деревья, а любимые нами сосновые боры либо вырастали на недавних гарях и вырубках, либо специально были насажены рукой человека. Эта работа продолжается и в настоящее время тружениками лесопаркового хозяйства, которые участвуют в этом процессе, выращивая в специальных питомниках саженцы декоративных деревьев и кустарников, и из года в год ведут обновление наших лесов.
Наиболее древним селом, вошедшим в состав нынешнего Красногорска, является Павшино. Хотя впервые оно утоминается лишь в середине XV в., его история насчитывает гораздо больше времени.
К сожалению, наши сведения о первых веках существования села весьма скудны. Самое раннее известие о нем относится к 1462 г., когда его название встречается в духовной грамоте великого московского князя Василия Темного в числе сел, передаваемых его вдове. В то время оно было центром государевой дворцовой вотчины, занимавшей территорию между рекой Москвой и речкой Банькой, то есть почти все те земли, которые сегодня вошли в черту города Красногорска. Село возникло в самом центре речной поймы, на высоком прибрежном валу, который крутым обрывом спускался к основному руслу Москвы-реки. Река летом в жару настолько пересыхала, что местами была шириной 15 саженей (около 30 метров) а глубиной пол-аршина (35 см), но во время бурного разлива уровень воды поднимался порой на восемь метров, до кромки прибрежного вала. Нередки были обвалы и оползни, поэтому линия крестьянских домов, судя по плану XVIII века, располагалась несколько поодаль от берега, около церкви Николая чудотворца. А позади крестьянских огородов тянулась болотистая низина, в которой петляла речка Ворона.
Вряд ли можно было назвать удобным расположение села между болотом и речным обрывом. Наиболее вероятно, что его основали проезжие торговцы, которые с высокого берега могли на много верст вправо и влево контролировать путь по реке. Как указывал академик С. Б. Веселовский, название села образовано от новгородской формы имени Павша (Павел). На этом основании можно предположить, что Павшино было основано выходцем из Новгорода.
Значительно позже, чем Павшино, возникло село Чернево, которое входит в черту Красногорска. Первые сведения о нем в сохранившихся источниках относятся к концу XVI в., когда оно из числа дворцовых земель было выделено в поместье двум служилым людям — Н. С. Путилову и В. Я. Волынскому, происходившему из потомков знаменитого героя Куликовской битвы Дмитрия Боброка Волынского. В 1591 г. подьячим Поместного приказа Вторым Ильиным была составлена межевая грамота, определившая границы их владений. Из нее узнаем, что село Чернево существовало задолго до этой даты, так как половину его, со стороны Москвы, занимала «Старая улица того села», которая досталась в «жеребий» Василию Яковлевичу Волынскому. «А которая половина от Нахабинской», стала владением Никиты Семеновича Путилова.
Название «Знаменское» появилось только в 1684 году, после постройки деревянной церкви во имя Знамения пресвятые Богородицы. Откуда же произошло изначальное название пустоши Губайлово, известной по источникам с 1591 года? Пустошь — не «пустое место». Как правило, это запустевшая в прошлом деревня. В литературе (1909 и 1934 гг.) высказывалось предположение, что во времена Ивана Грозного эта деревня принадлежала дьяку Василию Губайло, но в капитальном труде академика С. Б. Веселовского «Дьяки и подьячие XVI-XVII вв.» такого имени не числится.
В 1591 году третья часть пустоши Губайлово принадлежала Н. С. Путилову и две трети — Василию Яковлевичу Волынскому, а в 1623 году она перешла в единоличное поместное владение Волынского. В писцовой книге 1646 года его поместье записано как деревня Губайлова с одним крестьянским и одним бобыльским дворами, в которых числились 9 душ мужского населения. Но через несколько лет жители этих дворов вымерли во время чумной эпидемии и бывшая деревня еще на два с лишним десятилетия превратилась в пустошь.
Несомненно, что вслед за постройкой каменной церкви или одновременно с ней должно было развернуться строительство новой усадьбы В. М. Долгорукова, соответствующей высокому званию полководца, а затем его служебному положению как московского генерал-губернатора. При этом наше внимание особенно привлекает заметное сходство губайловского дома с московским домом, где он жил как генерал-губернатор. Известно, что наследники продали этот дом Московскому дворянскому собранию и архитектор М. Ф. Казаков пристроил к нему знаменитый Колонный зал. Выдающийся памятник русского архитектурного искусства после этого претерпел во времени многие изменения: он был сожжен французами и восстановлен заново, затем надстраивался в начале XIX века. Но сохранился его первоначальный чертеж, выполненный М. Ф. Казаковым, на котором в торцовой части, обращенной к Охотному ряду, прослеживается планировка бывшего дома генерал-губернатора. Почти квадратный в плане, этот дом имел 9 окон по фасаду, а в его тыльной части был расположен овальный зал, прежде обращенный во двор, а теперь — в интерьер Колонного зала. Примерно такова же планировка губайловского дома. Можно предположить, что это не случайное совпадение, а повторение в подмосковной усадьбе проекта, по которому строился дом в Москве. К сожалению, последующие разрушения и переделки исказили первоначальный вид губайловского дома.
Город Красногорск вырос из одноименного рабочего поселка, образованного в 1932 г. и обязанного своим рождением эпохе первых пятилеток, когда вокруг столицы в массовом порядке создавались новые заводы и фабрики. Однако появился он не на пустом месте — его предшественником был фабричный поселок Баньки, располагавшийся приблизительно в километре от старинного села Знаменского-Губайлова на одноименной речке.
Архивные документы подтвердили происхождение этой семьи из Богородского уезда Московской губернии. Они вышли из числа посессионных крестьян, приписанных к Обуховскому пороховому заводу. В исповедной книге обуховской церкви Петра и Павла на Клязьме (сейчас поселок Обухово Ногинского района) за 1845 г., в перечне мастеровых завода сохранились сведения о семье Якова Прохорова, который имел шесть взрослых сыновей и три дочери:
| «Яков | Прохоров | 48 лет | жена Наталья Федоровна | 28 лет | |
| Дети: | Николай | 28 лет | жена Параскева Васильева | 23 года | |
| Иван | 27 лет | жена Мария Прохорова | 19 лет | ||
| Яков | 25 лет | жена Марфа Семенова | 22 года | ||
| Александр | 22 года | ||||
| Алексей | 20 лет | ||||
| Семен | 18 лет | ||||
| Анна | 15 лет | ||||
| Екатерина | 12 лет | ||||
| Параскева | 7 лет | (ЦИАМ, Ф. 203, оп. 747, ех. 1481) | |||
Зная примерный возраст и имена трех Поляковых, удалось установить сведения о полном составе семьи, состоявшей из 14 человек.
В начале 1840-х гг. был издан указ об освобождении приписанных к предприятиям крестьян. Сроки их освобождения решались владельцами каждого предприятия в отдельности. При этом крестьяне переводились в мещанское или купеческое сословие, в зависимости от их собственного желания. Большая семья Якова Родионова при освобождении была записана в богородское купечество.
Обуховский пороховой завод закрыли, а в «Указателе населенных мест Московской губернии» (К. Нистем, 1852) отмечено, что в слободе, где числилось около 400 душ, «много миткалевых мануфактур». По сведениям 1856 г. там наряду с двумя большими ковровыми фабричками числилась одна миткалевая мануфактура. Она принадлежала купцу Якову Полякову (по всей вероятности, главе семейства) и имела трех наемных работников.
После отмены крепостного права на территории нашего района проходил бурный рост фабричных заведений. Крупнейшими из них стали основанные на реке Сходне суконные фабрики М. В. Сувировой при селе Спас (теперь Трикотажная фабрика), где трудились 750 рабочих, И. Н. Сувирова в Братцеве с 400 рабочих и купца Иокиша при деревне Гаврилково, где насчитывалось 800 работников. Красильная фабричка в Павшине перешла от Териховой к купцу Андрееву и насчитывала уже 125 рабочих, примерно таким же по объему работ было фабричное заведение купца Синицына при деревне Пенягино. Смпоявлением Московско-Виндавской дороги в 1901 г. при станции Нахабино основал шелкокрутильную фабрику французский гражданин Александр Биллион, где были заняты от 150 до 200 работниц. Красильная фабрика в поселке Баньки после выхода из дела К. Миттельштедта перешла в управление директора Липинского.
Несмотря на введение в 1890-х гг. рабочего законодательства, которое установило 11,5 часовой рабочий день и ограничило злоупотребления со стороны капиталистов, положение рабочих мало изменилось и в начале нового столетия. Тяжелый труд с 6 часов утра до 8 часов вечера, теснота и грязь в казармах, произвол хозяев и бесконечные штрафы «за многоглаголенье», «за хождение в гости», «за пение» и «за питье чая в ткацком корпусе» — таковы оставались порядки на фабриках. Фабриканты старались создать на предприятиях такую среду, в которую не смогли бы проникнуть революционные идеи. Каждый новый человек при малейшем подозрении увольнялся.
Недовольство рабочих принимало все более организованный характер. Оно резко возросло с началом русско-японской войны 1904-1905 г., которая привела к жестоким поражениям, к гибели тысяч солдат и матросов, и показала гнилость царизма.
28 февраля 1917 года телеграф принес известие о падении самодержавия. В этот же день остановилась работа на заводе «Проводник». Более двух тысяч рабочих собрались на митинг и единодушно приняли резолюцию со словами «Да здравствует демократическая республика», опубликованную в большевистской газете «Социал-демократ». На всех предприятиях рабочие приветствовали совершившуюся революцию. Такой митинг прошел и на Знаменской фабрике в Баньках, где рабочие сорвали попытку администрации организовать верноподданническое шествие с пением «Боже, царя храни!»
В первые же дни после Февральской революции на предприятиях стали создавать фабричные комитеты и избирать депутатов в Московский совет. Территория нашего района в то время разделялась между Московским и Звенигородским уездами, граница между которыми проходила западнее Павшина и Чернева. Но революция ломала старые административные рамки. Наиболее организованно выступали завод Проводник-Тушино и Дедовская фабрика при станции Гучково. Рабочие 12 крупных предприятий, расположенных близ Московско-Виндавской железной дором от Покровского-Стрешнева до заштатного города Воскресенска (теперь г. Истра) создали собственный орган власти, избрав из своих представителей Тушино-Гучковский совет рабочих депутатов, председателем которого стал «товарищ Александр». Совет стал единственным полновластным органом на огромной территории.
Осенью 1919 года Тушино-Гучковский район был расформирован. Ряд работников районного Совета был переведен в исполком Звенигородского уездного Совета рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов для усиления партийного влияния в этой местности, где преобладало сельское население и не было развитой промышленности. Районный партийный комитет, преобразованный в Звенигородский уездный комитет партии, разместили в городе Воскресенске (ныне Истра), поскольку здесь была налаженная связь с такими предприятиями, как Дедовская мануфактура, Ново-Никольская и Красновидовская суконные фабрики, возвращенные в состав Звенигородского уезда. Восточная часть Тушино-Гучковского района, оставшаяся в Московском уезде, была преобразована в Ульяновскую волость с центром в поселке Химки, а Ульяновский подрайонный партийный комитет остался в свободном помещении закрывшегося завода «Проводник». Состав вновь образованной волости оказался неоднородным, так как основные промышленные предприятия находились в ее южной части и тяготели к Московско-Виндавской железной дороге, и вскоре возникла необходимость в ее разделения. Уже в ноябре 1920 года на Московской уездной партийной конференции было предложено разделить Ульяновский волком на Знаменский и Ульяновский (ЦАОДМ. Ф. 126, оп. 1, е.х. 8), а в январе 1921 года впервые раздельно упоминаются Ульяновский участок с двумя сельскими ячейками и Знаменский участок (по названию Знаменской фабрики в Баньках) с промышленными организациями (Там же, е.х. 12). Поскольку вопрос решался медленно, в июне было предложено президиуму Московского уездного совета ускорить решение об организации новой волости.
В 1929 году в стране была проведена административная реформа, в ходе которой было упразднено прежнее деление на губернии, уезды и волости. Вместо них были созданы области и районы. Так 76 лет назад впервые появилась на карте страны Московская область. Был расформирован и Московский уезд, а входившие в него территории перешли в состав вновь образованных районов.
При проведении районирования Московской области территория Павшинской волости была включена в Сходненский район, центром которого стал дачный поселок Сходня на Ленинградской железной дороге. К нему отошли также селения Ульяновской и Бедняковской волостей Московского уезда и несколько селений из Еремеевской волости Воскресенского уезда. Для жителей бывшей Павшинской волости в связи с новым административным делением возникли многие неудобства, прежде всего связанные с отсутствием транспортного сообщения с новым районным центром. По любому поводу нужно было отправляться в «район» за два десятка километров либо пешком, либо трястись в телеге по проселочным дорогам. А между тем именно здесь, в южной части Сходненского района, в эти годы развертывался новый этап крупного индустриального строительства.
Значительные перемены происходили и в районном центре. В 1933 году, при установлении черты рабочего поселка Красногорск, в его состав были включены село Губайлово и поселок завода «Стандарт-бетон». А его общее население уже в это время составило более 7 тысяч жителей. Районные организации и учреждения разместились в постройках бывшей усадьбы Знаменское-Губайлово. Автобусная линия связала Красногорск с Москвой. От бывшего фабричного поселка протянулись в сторону железнодорожной станции Павшино кварталы новой городской застройки, образовав улицы Речную, Октябрьскую и Пионерскую. У Волоколамского шоссе близ Чернева вырос Брусчатый поселок, застроенный двухэтажными многоквартирными домами, рядом с железной дорогой появились у станции Павшино поселок рабочих-железнодорожников, близ деревни Ивановское — поселок Павшинского плодоовощного комбината.
Утром 22 июня 1941 г. город был оживлен, как обычно в выходные дни. Воскресный номер газеты «Красногорский рабочий» более половины своего объема посвятил материалам о выпускном вечере в средней школе № 2.
Это был первый выпуск в истории школы, преобразованной из семилетней в среднюю в 1938 г. И какой выпуск – 9 отличников из 23 десятиклассников! Об их успехе, их жизненных планах рассказывали статья директора школы А. Злоказова и опубликованные в газете выступления лучших учеников: братьев Красивичевых, В. Смирнова, А. Хохлова, И. Шнейдермана.
Война ворвалась в жизнь нашей страны.
В 1940 и 1944 гг. границы Красногорского района дважды претерпевали изменения. В 1940 г. значительная часть его территории отошла во вновь образованный Химкинский район, а в марте 1944 г. перешел в областное подчинение город Тушино, объединенный с окружающими его рабочими поселками и селениями. В составе района остались город Красногорск, рабочий поселок Ново-Братцево и 18 сельсоветов, а его население сократилось с 240 до 54 тысяч человек.
История района словно начиналась вновь. То было время великих надежд. Людей, окрыленных великой Победой не могли остановить ни полуголодное существование, ни накопившиеся бытовые трудности. Люди верили: чтобы преодолеть их как можно скорее, нужно было трудиться по-фронтовому, не считаясь со временем и затратами физических сил.
Население Красногорского района к 1991 г. возросло с 54 до 140 тысяч человек, из них 90 тысяч составили жители города Красногорска. В связи с этим одной из наиболее острых проблем в первые послевоенные годы стало жилищное строительство, средства и возможности для которого были крайне ограничены. В городе на одного человека приходилось в среднем 3 кв. м жилья, около 4 тысяч человек проживали в 49 бараках, построенных в 1927-1930 гг.
Объем жилищного строительства в районе за 1946-1949 гг. составил 10 тысяч кв. м, главным образом за счет строительства на территории Опалиховского поселкового Совета поселка для рабочих Красногорского механического завода и 90 домов индивидуальной застройки. В 1950-х гг. наиболее приметными стали новый квартал пятиэтажных жилых домов, продолживший улицы Октябрьскую и Пионерскую и возникновение поселка завода сухой гипсовой штукатурки, положившего начало застройке бывшего пустыря между Волоколамским шоссе и полотном железной дороги.
Последние десятилетия принесли большие изменения, которые отразились как в экономике, так и в развитии социальной и культурной жизни нашей страны. И следует сказать, что в новых условиях Красногорский район сохранил и упрочил свое положение.
Хозяйство района стало более разнообразным, но его основу, как и прежде, определяет промышленное производство, в первую очередь представленное крупными предприятиями, послужившими его градообразующей основой, хотя в последнее время их положение значительно изменилось.
На современном этапе развитие города определяется генеральным планом, основная идея которого связана с сохранением его самобытности и воплощением в жизнь принципов города-сада. Территория города и района, уникальная по природному и географическому положению, обладает очень большими перспективами в плане дальнейшего развития. Зеленое богатство молодого растущего города, присущее с первых лет его существования, сочетается с его исторической памятью, которая олицетворяется старинной усадьбой Знаменское-Губайлово с храмом Знамения пресвятой Богородицы. Исторически сложившийся в центре города архитектурно-парковый комплекс совмещается с административным, культурно-воспитательным и культурно-зрелищным центром. Здесь наряду с существующими административным зданием, дворцом культуры «Подмосковье» и городским кинотеатром «Комсомолец» планируется открытие историко-краеведческого музея и картинной галереи, строительство православной гимназии. Уже сейчас ведутся предпроектные работы по реконструкции усадьбы Знаменское-Губайлово. Многоэтажная застройка на улицах Ленина и Школьная, определяющая сегодня новый облик города, на периферии сменяется на малоэтажную, которая растворяется в окружающих лесопарках. Большие перспективы дальнейшего роста открылись с началом застройки в районе Павшинской и Мякинской поймы, которая приблизила город вплотную к нашей столице. Над Москвой-рекой, которая здесь стала величественной, широкой и полноводной, в недалеком будущем протянутся городские набережные с современной застройкой по индивидуальным проектам. Формируются пешеходные улицы-бульвары в микрорайонах Южный, Чернево-1, Чернево-2, запланированы размещение линии троллейбуса и троллейбусного парка.
Из тех селений, которые в 2005 г. вошли в город Красногорск, наибольшей известностью пользуется дачный поселок Опалиха.
Старинная легенда, а вслед за ней авторы изданной в 1909 г. книги «Спутник по Московско-Виндавской дороге» объясняли название поселка тем, что здесь в XVII в. жил в опале патриарх Никон. На самом деле Опалиха никогда ему не принадлежала, а ее название было известно еще за столетие до этих событий. Оно восходит к середине XVI в., когда в межевой грамоте 1542 г., определявшей границы «плотницкой земли», принадлежавшей Архангельскому собору московского Кремля, названа в составе этой вотчины деревня Опалихинская.
С XIV в. местом захоронения московских князей служил Архангельский собор в Кремле. Священники собора получали от князей богатые подарки и земельные наделы. Великая княгиня Софья Витовтовна, мать князя Василия Темного, в 1452 г. пожаловала Архангельскому собору село Банское-Борисоглебское на речке Бане, не сохранившееся до нашего времени. Князь Иван III после смерти своего отца в 1462 г. пожаловал священникам собора село Плотниче с обширными землями на речках Баньке и Нахабинке. однако только к 1584 г. относится первое дошедшее до нас описание большого земельного владения Архангельского собора, в которое входили запустевшее село и 38 пустошей. В их числе впервые упоминается пустошь, «что была деревня Гориносова, Горнева тож).
К западной окраине села Чернева примыкала небольшая пустошь Овсянниково-Бабино. Когда Чернево было пожаловано С. В. Волынскому в вотчину, пустоши Овсянниково-Бабино и Губайлово остались в его поместном владении, и потому не поступили в продажу патриарху Никону в 1657 г. После смерти С. В. Волынского они более десяти лет находились в числе «порозжих земель» Поместного приказа, и только в 1669 г. даны в поместье Ивану Федоровичу Волынскому как ближайшему родственнику первого владельца. Гу6айлово в 1684 г. стало селом, а пустошь Овсянниково-Бабино, отделенная от этого села землями патриаршьего села Чернево, долгое время оставалась незаселенной. И. Ф. Волынский не стал выкупать в вотчину эти небольшие имения. При Петре I, когда поместья приравнялись к вотчинам, они перешли в полное наследственное владение следующего хозяина, Василия Ивановича Волынского. И только после смерти А. Е. Волынского мы узнаем о дальнейшей судьбе этой крохотной вотчины, где было менее 30 десятин земли. Его дочь Анастасия Васильевна Долгорукова продала доставшуюся ей в наследство пустошь генерал-аншефу Захару Григорьевичу Чернышеву.
Сельцо возникло в XIX в. на землях, некогда принадлежавших селу Нахабину. В 1800 г. временный владелец Села Нахабина Квашнин-Самарин отделил ненаселенные пустоши и оставил их в собственном владении. В 1807 г. их выкупил, а потом заселил обер-провиантмейстер Николай Максимович Походяшин. Его отец вышел из уральских ямщиков и разбогател, обнаружив месторождения меди, на которых основал очень прибыльные медеплавильные заводы. Сыновья заводчика на военной службе выслужили дворянские звания и впоследствии продали отцовские заводы в казну за 2,5 млн рублей. Старший из них, Платон Максимович Походяшин, стал другом и соратником известного просветителя Николая Ивановича Новикова, все свои средства вложил в книгоиздательскую деятельность, позже разорился и умер в нищете. А младший, продолжая службу в армии, предпочел стать подмосковным помещиком.
Во владении Н. М. Походяшина в Ревизских сказках 1811 г. впервые упоминается сельцо Ново-Никольское с большим штатом дворовых людей и с крепостными крестьянами. В его имении дворовые люди были записаны только по имени и отчеству, как было принято в ревизских сказках и исповедных книгах того времени. Но семьи крестьян переписаны с указанием имени, отчества и фамилии, что очень редко встречалось в Московской губернии. Старожилы рассказывали, что их предки были привезены сюда из Пермской губернии или из Сибири. Возможно, что в их числе были выходцы из Польши, высланные на Урал после восстания. Многие годы новоникольские крестьяне жили как бы особняком от местных жителей, сохраняя свой «нездешний» престольный праздник, свои особые обычаи, удивляя гостей пельменями, о которых в Подмосковье не имели раньше представления.
История небольшой деревни Аникеевки, расположенной между Опалихой и Нахабином, восходит к началу XIX в. В 1813 г. Николай Максимович Походяшин, владелец деревни Ново-Никольское, продал ряд ненаселенных пустошей, купленных им из Нахабинского имения, надворному советнику Василию Петровичу Аникееву. Последний поселил на этих землях в стороне от большой Волоколамской дороги три крестьянские семьи из разных сел Владимирской, Нижегородской и Калужской губерний. Так возникла деревня, названная по фамилии владельца Аникеевкой. Впрочем, и купившему эти места денег также не хватало. В 1825 г. он пытался продать основанную им деревню богатому соседу — владельцу Архангельского князю Николаю Борисовичу Юсупову, но сделка так и не состоялась.
Деревня Гольево, название которой впервые упоминается в XVII столетии, вплоть до второй половины XIX столетия была исторически связана с селом Павшино, как единственное селение, оставшееся в его владениях после распада существовавшего прежде большого дворцового владения. Издавна сложилась планировка ее застройки в одну улицу, по обе стороны проселочной дороги, ведущей из села Павшино в Архангельское и Ильинское. Речка Курица, протекающая перед въездом в деревню, прорыла глубокое русло, которое доходило до обнажения древней юрской глины. Верхние слои земной поверхности были сформированы наносными породами, в которых в изобилии встречались камни-«голыши», особенно многочисленные на склонах оврага. Возможно, что от них и произошло название деревни. Не случайно в 1827 г. князь Н. Б. Юсупов, затеявший строительство в сельце Алексеевском-Опалихе, велел своему приказчику привозить для него камни из Гольева. В конце XIX в. выходы юрских глин заинтересовали ученых, неоднократно совершавших экскурсии на речку Курицу, где встречались окаменелости древних организмов. О том, что дети из деревни Гольево часто собирали для них «камешки», упоминается в издании 1909 г.
К югу от Губайлова на речке Курице и впадающем в нее безымянном ручье находились земли, принадлежавшие дворцовому селу Павшино. Они отделились от дворцового имения только во второй половине XVII века. Впервые Ивановское упоминается в 1678 г. как отхожая деревня села Воронки в вотчине М. М. Кириевского, с двором вотчинниковым и 2 крестьянскими дворами.
Долгий исторический путь прошло Нахабино, сначала как старинное село, затем — рабочий поселок, и в 2005 г. оно получило городской статус.
Наиболее вероятно, что село получило свое название от речки Нахабинки, известной по письменным документам, начиная с XVI столетия под названиями Нахабня в 1518 г., Нахабинка с 1584 г. На «Плане царствующего града Москвы с показанием лежащих мест на тридцать верст в округе» в 1763 г. она названа Хабинка. Эти сведения доказывают, что название речки происходит не от села, хотя село известно по документам раньше. Название реки имеет более древнее происхождение. Оно не единственное в Московской области. С 1504 г. упоминается речка Нахабня близ Звенигорода, правый приток реки Москвы. Сходное название имеет речка Хабня (Охабня), приток реки Озерны в Рузском районе, протекающая в болотистой местности.
В 1584 г. рядом с землями села Нахабина, около речки Болдинки, находилось поместье служилого человека Семена Недовардова, в которое входили пять бывших деревень: «Пустошь, что была деревня Болдина на речке на Болдинке... Пустошь, что была деревня Домнино... Пустошь, что была деревня Немчинова, а Демихова тож.. Пустошь, что была деревня Малинки... Пустошь, что была деревня Бузуновское... И всего Семеновского поместья Недовардова 5 пустошей, а в них пашни паханой середней земли 8 чети, да перелогу и лесом поросло 116 чети, сена 70 копен». Был ли он занят где-то далеко на государевой службе, или просто не имел средств, чтобы нанять кого-то для обработки пожалованной ему земли, и вынужден был отдать ее на оброк сыну боярскому Ивану Кургановскому. «Сын боярский» — это не дитя, а служилый человек боярина, который находился на ступень выше рядового дворянина. Но и он, как видим, смог обеспечить обработку менее чем десятой части земельных угодий, которые зарастали лесом или иногда распахивались от случая к случаю.
Название сельца Желябино на речке Нахабинке связано с фамилией его владельцев дворян Желябужских. Эта семья имела польские корни, но уже с XV в. находилась на московской службе. С численным ростом семьи, принадлежавшей к среднему дворянству, отдельные ее представители постепенно поднимались на более высокие ступени в государственной службе. Афанасий Григорьевич Желябужский был воеводой, сотенным головой, в 1638 г. «переписывал в Москве людей», в 1642 г. был царским посланником к донским казакам. Его сын Иван Афанасьевич пошел по дипломатической части, в 1676 г. стал думным дворянином, с 1684 г. — окольничий, в 1689 г. — «ездил за царем Петром». Дневниковые записки, которые он вел около двадцати лет, являются ценным документом, отражающим историю России и настроения российского дворянства того времени.
Первое упоминание села Козино встречается в межевой грамоте 1518 г. В то время оно принадлежало князю Ивану Щетинину. Известно, что он в 1565 г. с группой родственников, служивших при царском дворе, был отправлен в ссылку в Казань. Потом оно принадлежало князю Ивану Дмитриевичу Бельскому, возглавлявшему боярскую думу, а после его смерти в 1570 г. вдова отдала имение в помин по его душе московскому Новодевичьему монастырю. В 1584 г. в монастырском имении отмечены деревянный храм Иоанна Златоуста, две деревни, одна из которых — Нефедьево дожила до наших дней, починок и 22 пустоши.
История этой деревни неотделима от судеб соседнего села Козино. На протяжении всей своей истории они входили в состав одних и тех же владений и имели общих владельцев. В составе имения князя Ивана Дмитриевича Бельского она перешла в середине XVI в. в число вотчин московского Новодевичьего монастыря. Впервые же в сохранившихся источниках она упоминается писцовой книгой 1584 г. Судя по тому, что ее угодья составляли «пашни паханой середней земли 6 четьи да перелогом 32 четьи, сена 20 копен», следует полагать, что в это время она, как и большинство других подмосковных деревень, состояла из одного — двух дворов.
Живописная природа и выдающийся архитектурно-художественный ансамбль обеспечили Архангельскому славу одного из самых популярных мест в Подмосковье.
Однако немногим известно, что удобство этих мест уже около трех тысяч лет назад использовали для своего поселения древнейшие жители подмосковного края. Сменялись исторические эпохи, и каждая из них оставила на территории Архангельского зримые следы человеческой деятельности в различные времена.
Первое поселение возникло здесь в эпоху раннежелезного века, в 1 тысячелетии до н.э., о чем рассказано в начале книги. История городища не закончилась «железным» веком. Впоследствии его древнейших жителей сменили славяне. Укрепленное городище могло служить ремесленным центром, а в случае опасности — надежным укрытием для жителей соседних деревень. Южный склон городища подмывала Москва-река, оползни из года в год сужали верхнюю площадку. Они и дали имя селу Уполозы
На протяжении большей части своей истории деревня Захарково на Москве-реке была связана с судьбами соседнего Архангельского. Первые сведения о ней дошли до нас в составе писцовой книги 1584 г., когда половина деревни числилась в вотчине конюха Уполоцкого, а другая принадлежала царскому повару Пулову и его племяннику Косткину, который к началу XVII века основал деревню Косткино на 6epery залива Кружок. В Смутное время 1604–1613 гг. прежним хозяевам не удалось сохранить свои имения, и они перешли в другие руки.
Владельцем деревня Захарково стал царский дьяк Иван Семенович Сыдавнов-Зиновьев. Здесь за ним записан двор вотчинников, в котором живут деловые люди. Соседняя деревня Костино позже перешла в дворцовое ведомство, а затем принадлежала Нарышкиным и Разумовским и прекратила существование во второй половине XVIII в. Захарково после смерти дьяка принадлежало в 1627 году вдове Дарье Сыдавновой. Вероятно, у нее деревня куплена владельцем Архангельского боярином Федором Ивановичем Шереметевым, записанная как бывшее имение Ивана Семенова Зиновьева.
В конце XVI в. к северу от села Уполозы находились ряд пустошей, тянувших к дворцовому селу Павшино. Среди них находилось имение, судя по писцовой книге 1584 г. уже сменившее несколько прежних хозяев: «пустошь, что была деревня Воронки-Занинжье в поместье за Иваном Васильевым сыном Микулина, что было прежде за Булгаком Владимировым Сабуровым, за Извесным Василием сыном Грибанова».
Первые документальные сведения об этом селе появляются только после «Смутного времени», когда приселок Урюпин, «что был к дворцовому селу Павшину», уже состоял в поместье дьяка Богдана Кашкина. Это был влиятельный царский чиновник. В 1613 г., будучи подьячим, он «приложил руку» к выбору на престол царя Михаила Федоровича, в 1616 г. назначен дьяком Приказа Большого Дворца, затем три года находился в посольстве в Швеции. Умер в 1620 г., посланный в Астрахань.
Деревня Поздняково сегодня настолько срослась с Николо-Урюпином, что эти два селения, по сути дела, представляют собой единое целое. Тем не менее, у них были разные исторические судьбы.
По воспоминаниям старожилов, которые изложены в книге Н. Г. Калининой «Летопись родного края», небольшая деревня Михайловка, расположенная неподалеку от Позднякова, возникла в начале XIX в. как выселок из имения князей Голицыных.
В пойме Москвы-реки сохранилось от ледникового периода до нашего времени реликтовое озеро Глухие ямы. Мимо него в старину проходила дорога из Москвы в дворцовое село Ильинское. Деревня, возникшая у переправы через Москву-реку, получила название Глухово.
Первое упоминание этой местности относится к 1462 г., когда московский князь Василий Темный завещал своей жене княгине Марии Ярославне вместе с селом Павшино «села мои Лужские и Петровские Константиновича деревни на Истре». Одно из Лужских сел до ХХ в. сохранило название Луцкое, а главное село к началу XVII в. получило название Ильинское в связи с появлением в нем церкви Ильи-пророка.
Существовала легенда о том, что Александровка возникла как выселки из села Ильинского в начале XIX в. и получила название в связи с одним из приездов царской семьи в гости к А. И. Остерману, когда здесь, якобы, родился будущий император Александр II. На самом деле название возникло еще в XVIII в., когда эта местность не принадлежала владельцам села Ильинского.
Первые сведения об этом селении, расположенном близ впадения реки Истры в Москву-реку, донесла до нас разъезжая грамота 1504-1505 гг., которая определяла границы Московского и Звенигородского удельных княжеств
Поселок возник в связи с организацией в 1922 г. при бывшей усадьбе князей Голицыных производственного сывороточного отделения Московского института инфекционных болезней им. И. И. Мечникова. Усадьба «Петровское» сохранилась благодаря тому, что в советское время использовалась в государственных интересах. Ее главный дом до 1930 г. занимал дом отдыха, а сывороточному производству были выделены Зимний домик, использовавшийся для лаборатории, а также бывшие господские земли и постройки за пределами усадьбы. В качестве иммуноклиник были использованы просторные помещения конного двора, а для жилья — служебные флигели. На первых порах вся ежедневная продукция, как рассказывала старейшая работница этого предприятия Анна Герасимовна Антонова, отправлялась в Москву на единственной подводе.
Местность, где находится деревня Бузланово, до начала XVII в. входила в состав дворцовой Лужской земли с центром в селе Ильинском. Окраинные земли дворцовой вотчины в начале века были розданы в поместье служилым людям царя. Многие из новых владельцев погибли в Смутное время, и их бывшие имения были записаны в «порозжие земли». Владельцы соседних имений не преминули воспользоваться «ничейной» землей для увеличения собственных поместий и вотчин. В писцовой книге 1627 года отмечена пустошь Аринина на правом берегу речки Липичны и на ее притоке Каменке, принадлежавшая прежде Булату Арцыбашеву и проданная в вотчину владельцу сельца Степановского князю Ивану Урусову.
Дворцовое сельцо Степановское впервые упоминается в раздельной грамоте 1504 г., определявшей границу между Московским и удельным Звенигородским княжествами по реке Истре. После Смутного времени Степановское с двумя пустошами было пожаловано в вотчину князю Ивану Степановичу Урусову: «и по отписке 134 (1627) году, что ему дано из государева из дворцового села Ильинского приселок Степановское на речке на Свинорке, а в нем двор помещиков, живут деловые люди. пустошь Бекетова на реке на Истре, пустошь Новинка на реке на Истре». Обе пустоши находились напротив села Дмитровского, а к северу от Степановского находились пустошь Рычково и Рычковское болото, принадлежавшие дворцовому селу Павшину.
Деление государства на удельные княжества сохранилось до середины XVI в. и было ликвидировано при Иване Грозном. По нижнему течению реки Истры с Московскими землями граничило Звенигородское удельное княжество, которое Дмитрий Донской пожаловал вместе с отдаленным Галицким княжеством своему второму сыну Юрию Дмитриевичу.
Дмитровское, Тимошкино и Грибаново входили в Звенигородское удельное княжество. Из них ранее других упоминается в старинных документах деревня Грибаново, которая в 1455 г. принадлежала Новинскому монастырю. На месте Дмитровского в конце XV в. была небольшая деревня Гузеева, которая принадлежала выходцу из боярского рода Ивану Товаркову. После его смерти деревню Гузеево с двумя лугами на Истре и несколькими деревнями приобрел Петр Михайлович Плещеев, сын известного московского боярина Михаила Борисовича Плещеева, о котором более подробно говорилось в рассказе о селе Нахабино.
Деревня Тимошкино на Истре впервые упоминается в раздельной грамоте 1504–1505 гг. как деревня в имении Петра Михайловича Плещеева, «что была за Захаром подьячим». В дальнейшем история ее неразрывно связана с селом Дмитровское. Когда дмитровская вотчина была продана Троице-Сергиеву монастырю, Тимошкино в ее составе упоминается в 1536 г. как самая большая деревня с 12 крестьянскими дворами. В следующем столетии она осталась вместе с селом единственной «живущей» деревней в монастырской вотчине, которая в 1630 г. перешла во владение патриарха, а при Петре I — в синодальное ведомство. Положение крестьян в этой вотчине было благополучным благодаря наличию большого количества земли. Жители деревни Тимошкино, где в 1644 г. числилось 119 мужских душ, имели в своем хозяйстве 7 пустошей, выплачивая по рублю с души оброчные деньги за пользование ими.
Первые косвенные сведения о деревне Грибаново дошли до нас от середины XV в., когда около 1448 г. оно вместе с соседним селом Аксиньином было отдано Игнатием Васильевичем Мининым митрополиту Ионе «на поминок своим родителям и себе и всему своему роду». В митрополичьей копийной книге сохранилось несколько актов на это владение, из которых узнаем, что в октябре 1455 г. звенигородский удельный князь Юрий Иванович, в чьих владениях находилось Грибаново, выдал митрополиту Ионе на это владение жалованную грамоту, освобождавшую вновь поселившихся здесь крестьян от налогов на десять лет: «И кого в те села его приказник призовет жити, им не надобе моя дань на десять лет, не надобе ям, ни подвода, ни мыт, ни тамга, ни коня моего кормити, ни сен моих косити...». Вместо этого они должны были выплачивать ежегодный оброк «на Рожество Христово по полтине».
В сохранившихся источниках село Путилово (именно так оно писалось в XVI в.) впервые названо в 1576 г. как владение боярина Д. И. Годунова. Это было косвенное упоминание в связи с тем, что на речке Всходне была записана мельница, половина которой принадлежала Спасской вотчине Троице-Сергиева монастыря, «а другая половина ее за боярином Дмитрием Ивановичем Годуновым к его селу Путилову». Успешной карьерой боярин был обязан своему родичу Борису Годунову, который, будучи шурином царя Федора Ивановича, выдвинулся не только сам, но и всячески способствовал продвижению по служебной лестнице членов своего рода. Дмитрий Иванович стал новгородским наместником, а когда Борис Годунов взошел на престол, то он занял важнейшую должность конюшего, которую занимал ранее сам будущий царь. Правда, к этому времени Путилово уже не принадлежало Дмитрию Годунову — в 1584 г. оно значится в Дворцовом ведомстве.
Эта деревня на реке Сходне интересна тем, что является одним из древних «пушкинских мест» на территории Красногорского района. Основатель фамилии Пушкиных Григорий Алексич жил в XIV в., а к следующему столетию относятся сведения о том, что в 1463 г. московский Симонов монастырь получил деревню Гавриловскую на Всходне в дар «от Давыда Иванова сына, Никитина Пушкина-Курчева». Правнук Григория Алексича в дарственной грамоте указывал, что деревня дана монастырю в поминание его отца Ивана Курчева и деда Никиты Григорьева Пушкина. Возможно, что дед и отец также были владельцами этой вотчины, выкупив ее или получив в приданое от кого-либо от потомков боярина Ивана Родионовича Квашни.
Село Ангелово расположилось в окружении лесов недалеко от Пятницкого шоссе. Его давняя история дает немало любопытных сведений, позволяющих конкретно представить жизнь сельского населения в разные времена.
Название села носит антропонимический характер и, по мнению академика С. Б. Веселовского, восходит к Микуле Ивановичу Ангелову, греку по происхождению, выехавшему в Москву в свите царевны Софьи Палеолог, племянницы последнего византийского императора. В конце XV в., будучи принятым на великокняжескую службу, он купил или получил его от великого князя, построил в нем церковь во имя своего небесного патрона — святого Николая, дожившую до XVII в., и основанное им сельцо стало называться Ангеловом. Это предположение подтверждается и тем, что в числе «послухов» — свидетелей одной из купчих грамот 1506 г. в том же Горетове стану упоминается Микула Ангелов.
Бытовала легенда, что название села Марьино-Знаменское произошло от некой артистки Марьи Знаменской. На самом деле село возникло за несколько столетий до того, когда не было в России ни театров, ни профессиональных артистов. Оно впервые упоминается в сохранившихся документах в 1532 г. под названием Марьина Гора как имение Дмитрия Даниловича Козлова-Милославского.
Это название впервые появилось в послевоенные годы в связи с организацией совхоза «Отрадное» близ Марьина-Знаменского, на месте существовавшего с довоенной поры небольшого подсобного хозяйства одного из тушинских заводов.
Это одно из самых ранних селений в районе. Его название встречается в духовной грамоте (завещании) великого московского князя Ивана Даниловича Калиты в 1331 г. Согласно этому источнику, он выделил село Аристовское своей второй жене Ульяне «с меншими детьми». Обычно к дворцовым селам тянула большая территория со многими деревнями, но размеры этого имения не были описаны. Имя села Аристова на протяжении последующих двух с половиной столетий пропадает из документов, так как оно оставалось во владении великокняжеской семьи.
Фамилия Сабуровых в Московском государстве известна с XIV в. Но наиболее вероятно, что название нашего села могло возникнуть не ранее XV столетия. Дело в том, что Сабуровы принадлежали к костромским помещикам и служили Галицкому князю Дмитрию Шемяке, который во время междоусобной войны не остановился перед тем, чтобы ослепить вероломно захваченного в плен великого московского князя Василия, прозванного после этого Темным. В 1447 г. Василий Темный с помощью верных бояр вернул свой престол, но Дмитрий Шемяка заточил в Чухломе его мать, великую княгиню Софью Витовтовну. С целью заключения мира он послал в Москву своего боярина Михаила Федоровича Сабурова, поручив ему сопровождать великую княгиню. Но Сабуров не возвратился к Шемяке и остался на московской службе. Более того, он добился самых высоких почестей при дворе московского великого князя, стал у него боярином, а затем и дворецким. И названия сел по имени Сабуровых, пожалованных за службу и купленных у других владельцев, мы встречаем во многих местах, в том числе в Северном и Южном округах Москвы и в бывшем Коломенском уезде.
В верховьях речки Синички в окружении полей и лесов приютилась старинная деревня Коростово.